Ю. П. Шабаев, Н. П. Миронова, А. В. Демина. Этнополитическая и гражданская идентификация молодежи Республики Коми

Ю. П. ШАБАЕВ, Н. П. МИРОНОВА, А. В. ДЕМИНА

ЭТНОПОЛИТИЧЕСКАЯ  И ГРАЖДАНСКАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ МОЛОДЕЖИ РЕСПУБЛИКИ КОМИ

ШАБАЕВ Юрий Петрович, заведующий сектором этнографии Института языка, литературы и истории Коми научного центра Уральского отделения РАН, доктор исторических наук.

МИРОНОВА Наталья Петровна, аспирант сектора этнографии Института языка литературы и истории Коми научного центра Уральского отделения РАН.

ДЕМИНА Александра Владимировна, аспирант сектора этнографии Института языка литературы и истории Коми научного центра Уральского отделения РАН.

В трансформирующихся обществах особое значение приобретает проблема трансляции культурных ценностей от поколения к поколению, ибо социальная стабильность и социальное здоровье социума в переходную эпоху во многом зависит от того, насколько ценности, идеалы и ориентации разных поколений согласуются друг с другом. Именно поэтому внимание к социальным проблемам молодежи и ее культурным позициям у исследователей различных отраслей знаний является значительным и устойчивым.

Между тем в Республике Коми, на наш взгляд, молодежная проблематика в обществоведческих исследованиях не занимает того места, которого она заслуживает. Особенно это касается изучения этнокультурных и этнополитических воззрений молодежи, анализировавшихся в рамках крайне ограниченных по масштабам исследовательских проектов.

По данным текущей статистики, общая численность населения Республики Коми к началу 2007 г. составила 976 тыс. чел., молодых людей в возрасте от 16 до 29 лет насчитывалось 252 тыс. (25,8 %)1. Но статистические данные, характеризующие демографический потенциал молодежи, не дают возможности оценить культурные позиции и значение молодежи.

В частности, среди этнонациональных организаций и движений интерес к проблеме «этничность и молодежь» в последние годы стремительно возрастает. Свидетельством тому могут служить тема последнего Всемирного конгресса финно-угорских народов «Молодежь — наше будущее», а также содержание основных докладов и резолюций форума2. На предстоящем конгрессе в Ханты-Мансийске молодежная проблематика также значится в повестке дня. На уровне региональных этнических организаций эта проблематика дискутируется весьма активно. На сыктывкарских городских конференциях коми народа в 2004 г. обсуждалась тема «Молодежь — наше будущее», в 2005 г. — «Молодежь города Сыктывкара: проблемы, ожидания, перспективы»3.

Лидеры этнонациональных организаций, основывая свою идеологию на примордиалистских концептах4, тем не менее, осознают, что этническое самосознание весьма подвижно, ситуативно, а в условиях конкуренции культур, характерной для полиэтничных сообществ, этничность меньшинств требует государственной поддержки. Поэтому они, с одной стороны, заявляют, что этничность есть органически присущее социальным сообществам качество, природно обусловленное свойство личности, с другой — как бы опровергают концепт этничности как своего рода коллективного тела и поэтому выступают против идеи культурной свободы5. В связи с этим стремление отдельных представителей этнических сообществ самостоятельно определять свою принадлежность к конкретной этнической группе или идентифицировать себя с иным сообществом они рассматривают как очевидную девиацию, называя подобное поведение «национальным нигилизмом».

Культурные ориентации молодежи плюралистичны и не укладываются в жесткую однолинейную схему. Молодежи свойственно стремление к поиску новых ценностей и идеалов, критическое восприятие укоренившихся традиций и культурных стандартов. Особенно очевидна такая позиция для молодых людей, повышающих свой образовательный и профессиональный уровень.

Формирование духовного мира студенчества тесно связано с профессиональными и жизненными ожиданиями, путями и возможностями их реализации. В свою очередь профессиональные и жизненные ожидания студенческой молодежи имеют особое значение в политической сфере. В состоянии неопределенности перестают действовать прежние стандарты поведения, а новые ценности, еще формирующиеся, становятся угрозой старым моделям. Механизм формирования духовных ценностей студенческой молодежи подвергается существенным изменениям6.

Характер этнополитических ориентаций современной молодежи связан с особенностями этнической и гражданской самоидентификации этой социальной группы. Этническая идентичность — это результат осознания себя представителем этнической группы, определенная степень отождествления себя с ней и обособления от других групп7. Под гражданской идентичностью понимается идентификация с институтами государства и общества. Этнополитическое самосознание включает совокупность идей и представлений о политических интересах той или иной этнической группы с идеологическими и политическими ориентациями в отношении проблем этнотерриториального развития, этнических аспектов государственности, правовых норм и форм реализации последних.

Для постсоветской этнополитической ситуации, по мнению М. Н. Губогло, характерно укрепление тесной связи между этнической и гражданской идентичностями8. Так, опрос молодежи весной 1997 г. в 16 столицах республик РФ показал, что особые трудности возникают у современной молодежи в связи с их гражданской идентификацией. Полностью и в значительной степени считают себя гражданами своей республики 91,3 % молодежи, относящей себя к титульной национальности этой республики. В отличие от титульной для русской молодежи более приоритетным является быть гражданином России. Общероссийское гражданство полностью и в значительной мере значимо для 87,6 % представителей русской молодежи. Вместе с тем одинаково важными были признаны обе гражданские идентичности: и республиканская, и общероссийская (об этом заявили 71,1 % респондентов коми и 64 % русских)9. При этом для финно-угорских народов характерна полярность наименьшего риска, когда интенсивность проявления этнического самосознания титульной и русской молодежи примерно одинакова и типологически сходна.

Для коми молодежи в целом не является характерным проявление деструктивной идентичности (под деструктивной идентичностью понимается комплекс обид за историческое прошлое с его репрессиями, дискриминацией, волюнтаризмом. Это касается не только оценки прошлого, но распространяется на настоящее). В результате не происходит консолидации групп молодежи, основанной на оппозиции «мы» — «они».

Последние данные, связанные с особенностями этнической самоидентификации молодежи Республики Коми, получены в ходе анкетного опроса (2007 г.) студентов вузов и средних специальных учебных заведений г. Сыктывкара. Поскольку в Сыктывкаре сосредоточена основная часть вузов республики и почти все филиалы центральных вузов, постольку опросом студентов в других городах республики (Ухте и Воркуте) решено было пренебречь. Выборка составила 500 чел., что равно 4 % объема генеральной совокупности.

Поскольку этнополитические ориентации тесно коррелируют с этнической самоидентификацией, то необходимо в первую очередь обратить внимание на характер ответов на вопросы «Что значит быть представителем своей национальности?» и «Что Вас роднит с людьми Вашей национальности?».

При оценке содержания этничности современной молодежи оказалось, что ни в одной из групп лингвистический и территориальный признаки, которые лежат в основе определения этноса, укоренившегося в советской этнографии10 не являются доминирующими — только у русской молодежи, большую часть жизни прожившей как в городе, так и селе, признак языка оказался значимым для этнического самоопределения и составил 25 %, у остальных групп он не превысил 13 %. Основной компонентой этнической идентичности является когнитивно-эмоциональный признак (чувствовать себя представителем своего народа), на который указывают 30—40 % в каждой из групп респондентов (русские и коми), и только у представителей других национальностей, которые большую часть жизни прожили как в городе, так и в селе, этот признак оказался наиболее значимым — 67 %.

Хотя язык считается одним из основных признаков этнической идентичности, данные массового опроса населения, проведенного в 2004 г. в рамках реализации исследовательского проекта «Я и мой народ» этнографами Института языка, литературы и истории Коми Уральского отделения РАН, показали, что языковая компетенция коми и особенно городских коми, продолжает снижаться. Русский язык — основное средство общения для представителей коми этноса, и с учетом его полного доминирования во всех СМИ практически нет возможности, кроме как оставаться языком межличностного общения в сугубо моноэтнической коми среде. Однако не стоит преувеличивать роль языковой ассимиляции при определении этнической идентичности. Один тот факт, что люди, совершенно не владеющие языком (в городе таких — 29,3 %, на селе — 2,3 %), называют себя коми, доказывает, что не язык, а самосознание оказывает решающее воздействие на этническую идентификацию.

В целом наблюдается сложный характер этнической идентичности у большинства рассматриваемых групп молодежи. При этом особенно показательно то, что происходит замещение этнической идентичности гражданской. Вариант ответа «Вообще не отношу себя ни к какому народу. Считаю себя просто россиянином» в разном объеме присутствует у всех респондентов: выбрали этот вариант ответа 25—35 % русской молодежи, 8—14 % коми молодежи.

В целом категория этничности коми молодежи более выражена, тогда как в русской молодежной среде этническая идентичность имеет более сложный характер. Такая ситуация во многом объясняется тем, что в коми среде этническая идентичность более актуализирована, поскольку титульная группа находится в меньшинстве и ни культурно, ни политически, ни экономически не доминирует. Русское большинство в Республике Коми идентифицирует себя не столько с русским народом как с этнической группой, сколько с российским государством.

Из признаков, которые роднят с представителями своей национальности, опрошенные в равной степени (20—30 %) выделили язык, обычаи и традиции, общность места жительства. Именно эти признаки являются своеобразным «базисом» национального самосознания современной молодежи Республики Коми.

Подчеркнем, что между коми и русским населением (и населением республики других национальностей) существует определенная степень согласия, что подтверждают данные опросов 1993, 1996 гг.: 40,7 % русских и 46,8 % коми признают равную степень участия русских в развитии республики, а также то, что они вместе с коми составляют основное население республики и составляют общность, у которой свои интересы, отличные от интересов жителей других регионов России11. На вопрос анкеты 2007 г. о том, составляют ли жители республики единое сообщество, ответы в зависимости от национальности и места жительства (город / село) распределились следующим образом: сельская молодежь коми и русской национальности отвечает в равной степени положительно, а ответ «нет» представители русской национальности выбрали в три раза чаще, чем коми; у городской молодежи ответы значительно различаются. Например, у русских варианты ответов «да» и «нет» распределились поровну, тогда как у коми выбор варианта «да» в два раза превосходит «нет»; позиция представителей других национальностей по этому вопросу в селе и городе распределилась также как и у русской молодежи; у русской молодежи в селе и у коми в городе распределение ответов совпадает, также одинаковый характер ответов наблюдается у городских русских и коми, которые большую часть жизни прожили в городе и сельской местности.

Перечень признаков, которые объединяют жителей республики в единое гражданское сообщество, по мнению опрошенных, у коми и русской молодежи в целом однороден и включает общность территории, культуры и исторической судьбы.

Полученное распределение признаков может свидетельствовать о том, что этнокультурная граница между коми и русскими жителями республики не столь велика, хотя более глубокий анализ этнопсихологических стереотипов показывает, что культурная дистанция между основными этническими общинами населения республики существует, она довольно заметна и определенно осознается представителями этих общин12. При этом важно иметь в виду, что коми и русские, а также значительная часть остального нетитульного населения Республики Коми принадлежат к типу восточно-православной культуры, что культурные различия между группами минимальны, а этнические контакты весьма интенсивны13. Все это создает условия не только для бесконфликтного существования общин, но и для культурной интеграции групп и ассимиляции миноритарных групп доминантным большинством, в качестве которого в республике выступают русские. Они являются доминирующей группой не только из-за численного преобладания, но и потому, что воспринимаются как референтная группа представителями

Этнополитическая и гражданская идентификация...                                     301

меньшинств. При этом молодежь наиболее очевидно склонна к интеграции в доминантное большинство. Этот факт отмечается не только местными исследователями, но и видными зарубежными специалистами, занимающимися изучением культурных процессов у финно-угорских народов России14.

Что касается отношения к мигрантам из стран ближнего зарубежья, то отмечается в целом нейтральная позиция молодежи, что признается обнадеживающим уровнем толерантности. Но отношение к мигрантам есть только один из аспектов, характеризующих толерантность. Опрос по программе «Я и мой народ» (2004 г.) показал, что молодые люди в возрасте до 29 лет менее терпимы по отношению к представителям других этнических групп, особенно выходцев с Кавказа, нежели люди старшего поколения. Об этом свидетельствует то, что 51 % молодых респондентов ответил, что с недоверием относятся к «кавказцам». Такая ситуация вполне объяснима, ибо представители старшего поколения выросли в условиях, когда в общественном сознании была укорена идея интернационального единства советских людей, а сознание молодежи формировалось в эпоху, когда общегражданское единство как идея не акцентировалась, наоборот, происходило активное навязывание этничности, разделение территориальных сообществ на этнические сегменты, конструирование новых культурных барьеров за счет внедрения в массовое сознание этнических групп образа «Другого»15. Культурная дезинтеграция не только усилила настроения интолерантности в сознании молодежи, но и привела к возникновению дефицита гражданской солидарности, проявляющегося как на уровне региональных сообществ, так и на общегосударственном16.

Доказательством этого может служить, что на вопрос о равном доступе к рабочим местам положительно ответили 43 % русской молодежи. Однако почти столько же (40,8 %) указали, что рабочие места нужно предоставлять в первую очередь местным жителям. В основном так отвечали молодые люди коми национальности (18,7 %). На вопрос «Чем для Вас является Россия?» 48,6 % молодых респондентов ответили, что Россия — общий дом для всех населяющих ее народов, которые должны иметь равные права; 37,3 % ответили, что Россия — прежде всего государство русского народа и русские здесь должны иметь преимущество или

302                                                Ю. П. Шабаев, Н. П. Миронова, А. В. Демина

исключительное преимущество (причем так считают почти равные доли коми и русских молодых людей).

Анализ соотношения государственной и этнической форм идентичности у современной молодежи Республики Коми показал: уровень актуализации этнической идентичности ниже показателей государственной у представителей русской молодежи примерно в 10 раз, у коми — в 5 раз; одинаково значимо ощущают этническую и гражданскую принадлежность 43,3 % русских молодых людей и 66,7 % коми молодежи.

При рассмотрении иерархии этнической и государственной форм идентичностей у групп молодежи разной национальности респондентам было предложено определить, кем они ощущают себя в первую, а кем во вторую очередь: представителем своего народа (русский, коми, украинец и т. п.) или россиянином.

Полученные данные позволяют сделать некоторые выводы. Во-первых, этничность среди коми молодежи более актуализирована по сравнению с русской молодежью и занимает второе место в рейтинге идентичностей. Во-вторых, характер распределения по признаку этнической принадлежности среди русской молодежи близок к нормальному, под которым понимается распределение, в котором большинство наблюдаемых значений группируется вокруг среднего17, что указывает на спокойное отношение к этничности, не вынесение ее на особые позиции. В-третьих, мнение представителей других национальностей совпадает с группой русских респондентов, для них этничность также не играет важной роли в структуре идентичности.

Более выраженная этничность у коми молодежи также подтверждается распределением ответов на вопрос «Интересуетесь ли вы историей, обычаями и традициями своего народа?». Так, среди коми молодежи интерес к истории, традициям и обычаям в три раза выше, чем у русской молодежи и примерно в два раза выше, чем среди представителей других этнических групп республики. Это весьма показательно и является свидетельством того, что в условиях конкуренции культур и необходимости культурного самоопределения, молодежь делает свой выбор сознательно, ибо в основе этого выбора стоят ответы на вопросы «Кто мы?», «Кто Я?». Сравнивая и сопоставляя культурные цен-

Этнополитическая и гражданская идентификация...                                     303

ности, определяя свою позицию в культурном пространстве современного глобализирующегося мира, молодые люди выбирают тот культурный статус, который, на их взгляд, более соответствует современной эпохе с ее стремлением к культурной унификации, стиранием границ между этническими общинами18.

Среди русской молодежи варианты ответов «Да» и «Нет» на вышеуказанный вопрос распределились практически поровну, а среди представителей других национальностей интерес к истории своего народа в два раза превышает интерес к традициям и обычаям.

Иная ситуация наблюдается при рассмотрении государственной идентичности. Среди русской молодежи осознание себя «россиянином» находится на второй позиции в предложенной системе идентификации. Соотношение гражданской (государственной) и этнической идентичности показывает равнозначность обеих форм идентичностей у коми молодежи.

В данном случае нельзя говорить о первичности одной из двух рассматриваемых форм идентификации. Намечается тенденция к совмещению государственной и этнической идентичности у русской молодежи как некого комплекса чувств и ощущений, связанных с проявлением принадлежности к русской культурной общности и российскому государству. Одна из причин подобного положения дел заключается в том, что, по мнению некоторых исследователей, «русский этнос складывался и развивался как державный этнос, объединяющий другие народы, — как этнос „русско-россий-ский”»19. Вместе с тем очевидно, что процесс дальнейшего государственного строительства, формирования и укрепления идеи российской нации и утверждения в массовом сознании российской идентичности будет приводить к вытеснению этнической идентичности гражданской, выстраиванию иной иерархии идентичностей, нежели та, которая имеет место сегодня.

Сложный и противоречивый характер этнокультурных и этнополитических ориентаций молодежи Республики Коми свидетельствует, на наш взгляд, о том, что процесс переосмысления прежних идентичностей и выстраивания новой системы культурных и гражданских приоритетов идет весьма активно. Безусловно, социальные и культурные процессы последних лет оставили отпечаток в массовом сознании молодежи. Можно утверждать, что формирование этого сознания идет во многом стихийно, без целенаправленного воздействия на него государственных институтов. При этом позиции молодежи, принадлежащей к разным этническим группам, весьма близки. Это подтверждает мнение этнопсихологов, что длительное проживание в общей этнокультурной среде со временем откладывает отпечаток на манеру, нормы поведения в повседневной жизни20. Важно также отметить, что молодежь, принадлежащая к этническим меньшинствам (в данном случае к коми) не является деэтнизированной. Ориентации на родной язык и этническую культуру у нее выражены заметнее, чем у доминирующей по численности группы. Половина респондентов интересуется традициями и обычаями своего народа. Большинству знакомы образцы коми фольклора, есть представление о коми кухне и костюме и т. д., не менее показательны и языковые ориентации.

В этой связи встает вопрос о том, почему тогда именно молодежь наименее привержена традициям своего народа и наиболее склонна к смене этнической принадлежности. Так, опрос учащейся молодежи в возрасте 16—17 лет, проведенный в 1997 г. в рамках реализации общероссийского исследовательского проекта «Этнокультурные и этнополитические воззрения молодежи. Формирование и функционирование», показал, что пятая часть школьников г. Сыктывкара, у которых оба родителя коми, называют себя русскими. Здесь, на наш взгляд, сказывается влияние нескольких процессов. Во-первых, конкуренция культур, о которой мы говорили выше. Во-вторых, влияние общих процессов унификации, характерных для современного мира. В-третьих, процесс общегражданской интеграции, который с большими трудностями, но все же продолжается в России. Наконец, сказывается то, что молодежь более прагматична и свободна в своем выборе, нежели представители старшего поколения, она сознательно делает выбор в пользу тех культурных стандартов, которые кажутся ей более приемлемыми и конкурентноспособными. При этом переход на русский язык (как основной язык общения) и осознание себя русскими не всегда означает, что молодежь осознает свою принадлежность именно к русской этнической общности. Часто молодой человек, называя себя русским, подразумевает, что он прежде всего россиянин, т. е. для него этническая

идентичность перестает быть актуальной, полностью или в значительной степени замещается гражданской.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Стат. ежегодник Республики Коми. Сыктывкар, 2007.

2 Информационный центр финно-угорских народов. Архив // Электрон. ресурс [режим доступа: www.finugor.ru].

3 Отчет сыктывкарского представительства МОД «Коми войтыр» по реализации конференций коми народа в г. Сыктывкаре // Электрон. ресурс [режим доступа: www/finugor.ru].

4 См.: Шабаев Ю. П. Конструирование нового национализма финно-угров: конкуренция глобального и локального // Мир России. 2004. ¹ 3. С. 48—70.

5 См.: Тишков В. А. О культурном многообразии // Этнографическое обозрение. 2005. ¹ 1.

6 Лясников Н., Ляникова Ю. Социально-экономические условия формирования духовной культуры студенческой молодежи // Электрон. ресурс [режим доступа: www.gumer.info].

7 Стефаненко Т. Г. Социальная и этническая идентичность // Идентичность: Хрестоматия. М., 2003. С. 21.

8 «Новая этничность» в России (1990-е гг.): Проблемно-тематичический сб. / РАН. ИНИОН. М., 1999. С. 196.

9 Губогло М. Н. Идентификация идентичностей. М., 2005. С. 225.

10 См.: Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М., 1983.

11  Пешкова В. М. Городское русское население Республики Коми: самосознание, этнические контакты и социокультурные ориентации: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1999. С. 74.

12 См.: Шабаев Ю. П. Республика Коми: меняющиеся лики мигрантского сообщества // Этнографическое обозрение. 2007. ¹ 5. С. 39—53.

13 См.: Котов О. В., Рогачев М. Б., Шабаев Ю. П. Современные коми. Екатеринбург, 1996; Шабаев Ю. П. Этнокультурное и этнополитическое развитие народов коми в ХХ веке. М., 1998.

14 См.: Лаллукка С. Восточно-финские народы России. Анализ этноде-мографических процессов. СПб., 1997.

15 См.: Шабаев Ю. П. Гендер как элемент конструирования этнических мифов // Бюлл. сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. ¹ 71 янв.-февр. 2007. С. 28—30.

16  См.: Шабаев Ю. П., Демина А. В. Последний дефицит — дефицит российскости // Без темы. 2007. ¹ 1. С. 43—51.

17  Гмурман В. Е. Теория вероятностей и математическая статистика. М., 2003. С. 130.

18 См.: Многоликая глобализация. Культурное разнообразие в современном мире / Под ред. П. Бергера, С. Хантингтона. М., 2004.

19 Чешко С. В. Распад Советского Союза. М., 1996. С. 105.

20 Русские. Этносоциологические очерки. М., 1992. С. 271—272.

Поступила 29.01.08.

Лицензия Creative Commons
All the materials of the "REGIONOLOGY" journal are available under Creative Commons «Attribution» 4.0